chipsaestrella

Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5 Глава 6

7. Детский сад

После разговора с директором Миллисента минут десять посидела на кухне, наматывая на палец желтый пояс, потом встала и совершила поступок из тех, каких обещала себе не делать больше никогда в минуты душевного раздрая, пока сама не обдумает происходящее, – аппарировала к Норе.

И моментально была атакована с воздуха.

Нельзя сказать, что она не любила детей. Так же, как нельзя сказать, что она завидовала счастливым родителям. Миллисента Булстроуд относилась к детям и их родителям философски. Можно сказать: «Я не люблю дождь», - но можно ли на самом деле испытывать к дождю какие-то чувства? И уж точно нельзя завидовать смене времен года. Люди встречаются, затевают роман, женятся, рожают детей. Почти что закон природы. А с законом природы можно только смириться.

Миллисента мирилась.

Кроме всего прочего, для этих детей она была просто тетя Милли.

Не изобретательница Булстроуд, серьезная женщина в сиреневой мантии, делающая доклад на конференции (выступать Рон и Джордж неизменно посылали ее, говоря, что она солиднее выглядит, - это тоже был закон природы, как и их строгий ей запрет испытывать на себе их новые придумки). Не дочь пожирателя смерти, о чем периодически вспоминали некоторые их поставщики (с такими потом общался только Джордж, потому что Рон заявлял, что он за себя не отвечает, у него детская травма после полугода странствий по британским лесам в компании таких же ненормальных, а из-за ордена Мерлина его еще и оправдают потом, так что лучше не рисковать; через некоторое время Миллисента обычно обнаруживала, что имя этого поставщика пропадало из их балансовых тетрадей). Не строгая некрасивая женщина без личной жизни.

Просто тетя Милли.

Что еще ей нравилось в этих рожденных после войны детях – что собственные родители пока не были для них героями. Рон с Луной, первые из веселой компании, ставшие папой и мамой, сразу попросили, чтобы с Хьюго никто из них о войне не разговаривал лет до восьми. «Пяти», - сказала тогда Грейнджер. «Почему?» - «Потом научится читать, все равно сам узнает». Хьюго, который уже отбросил метлу и теперь лез к ней обниматься, научился читать в четыре, немедленно заглянул в забытую Гермионой у них на столе рукопись «Новейшей истории Хогвартса», которую та в свободное от работы время редактировала на общественных началах, прочитал ее от корки до корки, подумал и к родителям по какой-то неведомой детской прихоти решил не ходить. Он дождался визита в магазин Уизли, пришел к Миллисенте в кабинет и сказал: «Здравствуйте, тетя Милли. Правда ли, что мои родители помогали дяде Гарри уничтожить Во… Во… Вол-мар-ден-та? Или это ху-до-вен-же-ный вы-мы-сел?» Миллисента мысленно поставила галочку напротив пункта «Поговорить с Грейнджер об общении с маленькими детьми», беззвучно помянула Мерлина и ответила: «Да, Хьюго, правда. Может быть, ты спросишь у них об этом?» Хьюго подумал, покачал головой и заявил: «Нет, я боюсь, этот разговор будет им неприятен». Позже Миллисента решила, что к ней он пришел из-за того, что ее имя, в отличие от имен всех остальных знакомых ему взрослых людей (за исключением Харди, но с Харди Рон и Луна общались меньше, чем с Миллисентой), на страницах «Истории Хогвартса» не было упомянуто ни разу. Выслушав ее рассказ, он уточнил насчет «дяди Малфоя», несколько минут переваривал концепции чистокровности, запретной любви и ссор с родителями, потом сказал: «Это как-то неправильно». Миллисента с ним согласилась. Хьюго попросил ее никому не рассказывать об этом разговоре, пообещал, что когда подрастут Рози и Джеймс Сириус – он сам им все объяснит («Мне кажется, тетя Милли, будет лучше, если они узнают об этом от меня, как вы считаете?»), и через минуту уже со слезой в голосе выпрашивал у дяди Джорджа «вооон ту маленькую красную штучку». Миллисента в очередной раз поняла, что маленькие дети – самые ужасные монстры в мире, и в тот же вечер нарушила данное Хьюго обещание, поговорив с Грейнджер. Остальным в данной ситуации она как-то не очень доверяла. Гермиона предложила рассказать о случившемся Луне, а та уж сама решит, как преподнести это Рону. «Все это, - задумчиво сказала тогда Грейнджер, находившаяся в очередной стадии разрыва с Малфоем, - наводит меня на грустные мысли о том, что именно я буду рассказывать нашим с хорьком детям, когда они доберутся до современной истории. Я сама начала читать в три с половиной». Малфой, если Миллисента правильно помнила, в четыре уже изучал латынь и греческий. «Может мне его послать, а, Милли? И нервы целее будут?» - спросила ее Грейнджер. На тот момент Миллисента еще не видела ее ревущей в палате над его бездыханным телом, так что промолчала, чему позже была только рада. Когда Джонни было четыре, читать он умел уже год как, но зато впервые увидел, как ссорятся его родители (потом они поссорились из-за этого еще раз – не смогли выяснить, кто именно забыл наложить на кухню звукоизолирующие заклинания). Несколько минут с интересом понаблюдав за разбивающимися, восстанавливаемыми и вновь разбиваемыми тарелками, а также послушав тирады про «надо мне было быть хорошим сыном», «ну и вали к своему чистокровному папаше» и «надо было тебе выйти замуж за Уизли, он как раз тебе пара», пацан отстранил бьющегося в истерике домового эльфа (Грейнджер исправно платила эльфу зарплату, а Малфой столь же исправно каждый раз, когда она не видела, отвешивал ему пинка; по мнению Миллисенты эльф был счастлив), кинул кружаной муки в камин и сказал: «Магазин Уизли». Миллисента внимательно выслушала объяснения про то, что он не может быть уверен, о каком именно Уизли идет речь («Хотя, наверное, - сказал он, наморщив лоб, - не о дяде Перси, он страшный зануда», - Миллисента поперхнулась), поэтому решил прийти именно к ней. Она подумала несколько секунд, сняла с полки второе издание «Новейшей истории Хогвартса» и сказала: «Родителям не показывай. Потом придешь – объясню непонятное». Он усмехнулся совершенно малфоевской усмешкой, абсолютно по-грейнджеровски убрал за ухо прядь волос и, вежливо ее поблагодарив, отправился домой. Через полторы минуты (Миллисента специально засекала) в магазин аппарировал Малфой с вопросом: «Что он тебе сказал? И что ты ему сказала?» Она с огромным удовлетворением выложила все, что думает о родителях, позволяющих детям видеть их разборки, и велела к сыну не цепляться.

На носу было какое-то очередное гигантское уизлевское торжество, и в самый разгар праздника к ней из кустов вышел восьмилетний Джеймс, воровато огляделся по сторонам и прошептал: «Тетя Милли, пойдемте в беседку». Она чуть не рассмеялась, но он был так серьезен, что она побоялась его обидеть. В беседке, как она и опасалась, обнаружились двенадцатилетний Тед, девятилетний Хьюго, шестилетняя Рози и малыш Джонни, увлеченно спорящие над знакомой книгой. Как выяснилось, про своих родителей им, в целом, теперь было все понятно (Джонни был несколько мрачен, поскольку одной «Новейшей историей», естественно, не удовлетворился, раскопал подшивку «Пророка» времен свадьбы родителей, - «Пророк» тогда писал о Малфое и Грейнджер много и охотно, - и обнаружил, что его отец в школе плохо обращался с его матерью. Миллисенте очень хотелось сказать, что за это теперь она с ним плохо обращается, но, во-первых, перед ней все-таки был маленький ребенок, а, во-вторых, на тот момент слезы Грейнджер она уже видела. Так что она укусила себя за язык и сказала какую-то пафосную банальность: «Когда мальчику нравится девочка, он обычно дергает ее за косички», - Джонни посмотрел на нее скептически). Впрочем, у них остались вопросы насчет концепции избранности, на которые они немедленно должны были получить ответы, поэтому большую часть праздника она провела в кустах в беседке, рассказывая сыну, племянникам и крестникам Гарри Поттера, почему добрый дедушка Дамблдор не был таким уж добрым дедушкой. Поскольку именно в этот праздник разрушений от малявок было меньше всего, никто из взрослых к ней особенно не цеплялся, выясняя, почему она не участвовала в застолье. Это ее очень устраивало.

Глава 8 Глава 9 Глава 10 Глава 11